Глубоко заблуждается тот, кто считает, что с началом «демократизации» и «нового мышления» навсегда исчез из российского бытия так называемый «научный атеизм».
Вроде бы стоят в храмах со свечками недавние партийные секретари, а стадионы отданы под массовые евангелизационные служения, вроде бы репутация «христианина» стала «признаком хорошего тона» и изысканной интеллигентности. О каком атеизме при таких обстоятельствах можно говорить? Но... жив курилка! И зачастую пытается выглядеть вполне респектабельно, скажем в виде солидных на первый взгляд ученых трудов. К таковым, несомненно, относится изданный в Санкт-Петербурге фолиант некоего Л.Н. Митрохина «Баптизм: история и современность».
Анализ этой книги я хотел бы начать с того, что
ее автор открытым текстом апологетизирует
атеизм. В частности он пишет, что «скептицизм,
антиклерикализм, свободомыслие, атеизм ВСЕГДА
символизировали защиту личностного
самосознания, протест против духовного
авторитаризма и умственной окостенелости» (стр.
15). Стало быть, атеизм — не просто отрицание Бога,
а активное богоборчество — по Л.Н. Митрохину,
ничто иное, как проявление человеческого
достоинства и развитого интеллекта.
Замечу, что г-н (нет, скорее «товарищ»!) Митрохин
благоговеет перед безбожником по имени Карл
Маркс. «Сегодня Маркс из гениальных мыслителей
переведен... в ранг злонамеренного утописта,
ответственного за большевистские безобразия, —
сетует он. — Больше того, под сомнение поставлена
его репутация ученого, в том числе и предложенный
им метод изучения общественного сознания и
идеологии» (стр. 122).
Что же это за метод, свидетельствующий якобы о гениальности идейного наставника Ленина и Сталина? А это — ничто иное, как псевдонаучная триада: диалектический материализм, исторический материализм и научный атеизм! Проще говоря — безбожие. Наукоподобное, припудренное терминами — «диалектика», «история», «материя»... Л.Н. Митрохин не скрывает своего нижайшего почтения перед известными в советское время «религиоведами» — С.А. Токаревым, С.И. Ковалевым, А.И. Клибановым, И.Д. Амусиным, В.И. Руттенбург, А.П. Кажданом (См. стр. 15). Почему? Да все потому же — перечисленные персоналии мастерски обосновывали свой атеизм наукой. «Это были не «воинствующие атеисты» В РАСХОЖЕМ ПОНИМАНИИ этого термина, а специалисты мирового уровня, унаследовавшие дух и традиции рационалистического, строго научного подхода», — восхищается Л.Н. Митрохин (стр. 16). В мировом (точнее — мирском) уровне «специалистов» нетрудно убедиться, познакомившись в библиотеке с их «произведениями». Как впрочем, и с трудами самого Л.Н. Митрохина, являвшегося в советское время одним из ведущих «разоблачителей» христианства, и в частности баптизма.
Разумеется, в рецензируемой сейчас книге он делает попытки оправдаться, и даже признается в любви к баптизму. «...Тема баптизма постоянно присутствовала в подсознании, как первая любовь; сохранилась почти ностальгическая надежда, что когда-нибудь удастся к ней вернуться — но уже более осмысленно и обстоятельно, опираясь и на накопленный исследовательский опыт, и на новые источники. Но, как всегда, не хватало времени...» — пишет Л.Н. Митрохин (стр. 3). Наиболее известным проявлением первой любви «религиоведа» стала изданная в 1966 году «Политиздатом» книжка «Баптизм». Поскольку автор оной явил там «любовь» к баптистам, то их «лучший друг» — советская власть переиздала книгу в 1974-м. Не вызывает сомнения, что изменения в бывшем СССР несколько поумерили пыл любвеобильного атеиста — он, как опытный шахматист, взял тайм-аут, чтобы затем — грамотнее «перестроившись» - вновь заняться привычным делом. А.Н. Митрохин начинает припоминать, что при коммунистах он «...все чаще... впадал в этакое атеистическое диссидентство...» (стр. 5). Наверное, поэтому его и обласкал брежневский «Политиздат».
Пытается Л.Н. Митрохин примерить на себя и тогу «объективного эксперта» (видимо, на случай, если имидж «диссидента от атеизма» покажется кому-то неубедительным), «...я упоминал, — размышляет любимец «Политиздата, — что довольно много писал о проблемах религии, в том числе и баптизма. При этом достаточно рано я стал воспринимать себя не как «воинствующего атеиста», а как ПО ВОЗМОЖНОСТИ беспристрастного исследователя...» (стр. 15). Этот рефрен о «научной объективности в книге «Баптизм: история и современность» повторяется постоянно, и как говорится, на все лады. Приведу наиболее типичные примеры:
По мнению Л.Н. Митрохина, ученый должен воспринимать религию «не как объект обличении и «критики», а как предмет философского интереса и размышлений» (стр. 15). «...главное для исследователя, - подчеркивает он, — не в том, как - критически или апологетически - относиться к вере в Бога... вера в Бога - это неотъемлемый и исторически закономерный компонент человеческой культуры, особая «наука жизни», удовлетворяющая фундаментальные потребности общества и личности» (стр. 16).
Таким образом, автор считает веру в Бога — исключительно объектом исследования (т. е. фактически уравнивает ее с туберкулезной палочкой — ведь ее неразумно обличать и критиковать! - Прим. автора). В этом контексте любопытна трактовка Л.Н. Митрохиным веры, как компонента человеческой культуры. Она — в его понимании — исключительно прагматична, то есть способна «удовлетворять» и личность, и общество. Да, именно удовлетворять, а не спасать, как учит Слово Божие.
Кстати, Л.Н. Митрохин дистанцируется от веры: «... философ-профессионал, — с его точки зрения, — может вынести эту проблему за рамки своих размышлений» (стр. 16); он пытается затушевать свое личное к ней отношение: «... я стал воспринимать... религию... как предмет философского интереса и размышлений. Здесь важно уточнить — имеется в виду не мое личное отношение к... вере, а сам подход, теоретический инструментарий... и трезвость текста (стр. 15). Именно так Л.Н. Митрохин обосновывает свой способ изучения баптизма, провозглашая «некую отстраненность, сохраняя дистанцию от объекта исследования» (стр. 17).
«... я вовсе не пытаюсь представить баптизм в виде некоей высшей и единственно верной религии, — подчеркивает он. — Никак не влечет меня и пафос «опровержения» его вероисповедных основ...» (стр. 17). И тем не менее Л.Н. Митрохин делает все возможное для очернения евангельско-баптистского движения. По Л.Н. Митрохину, баптизм — сектантское образование в лоне христианства (См. стр. 9-10). Более того, он подчеркивает «буржуазный характер баптизма» (стр. 41), называет его явлением иноземным (См. стр. 194). Да и вообще «товарищ атеист» полагает, что «протестантизм изначально был и во многом остается поныне... своеобразным символом американизма» (стр. 11). По логике, из этого пассажа вытекает, что протестантизм, как попытка возвращения христиан к чистому Евангелию и той модели Церкви, которую заповедал своим ученикам Господь Иисус Христос — характерен ТОЛЬКО ДЛЯ Америки. Выходит, что Родина Реформации — Европа — не имеет к протестантизму никакого отношения? Абсурд, да и только! Не менее нелепой выглядит и трактовка «привнесенности» баптизма в Россию с Запада. Похоже, и сам Л.Н. Митрохин подспудно понимает это. В его книге идет речь о «религиозно-духовных предпосылках русского баптизма », поскольку ни одно явление в духовной жизни не может укорениться где бы то ни было без внутренних предпосылок к этому. Но рассуждая о появлении русского баптизма, Л.Н. Митрохин заявляет, что баптистское — привнесенное извне — вероучение опиралось на антиправославный фактор в русском христианстве: «... баптизм оказывался в определившемся русле антиправославной традиции» (стр. 195).
Такое толкование генезиса российского евангельско-баптистского движения в корне неверно, ибо сводит истоки Церкви ЕХБ не к многовековым духовным поискам русского народа (в том числе и в рамках православия), а к его недовольству церковной официозностью. В этой связи напомню широко известный факт, что евангельские верующие «сто с лишним лет тому назад не стремились создавать ни особой церкви, ни своего союза и никакой бы то ни было организации, — они просто собирались вместе для чтения Слова Божия и молитвы» («Евангельские христиане-баптисты в СССР», М, 1979, стр. 6). Другое дело, что православие само исторгло их из своего лона. Особый вопрос — синтез, слияние духовных поисков россиян с наследием европейской Реформации. Но это — предмет специальной статьи, и в данной рецензии я о нем только упоминаю.
Л.Н. Митрохин делает в своей работе несколько довольно резких выпадов против вероучения ЕХБ. Приведу пару наиболее характерных:
1. «По их (т. е. евангельских христиан-баптистов) утверждению, вероучение баптизма это — вневременное образование, хотя и связанное с конкретным историческим событием — сошествием и деятельностью на Земле Иисуса Христа, возвестившего высшую Божественную истину... Такое объяснение едва ли может удовлетворить серьезного историка» (стр. 63).
2. «Баптистское вероучение само способно жестко влиять на мироощущение человека, особенно ребенка, воспитанного в сектантской семье, и тем самым, часто навсегда, предопределить его вкусы и духовные запросы» (стр. 451).
Не трудно догадаться, что оба «обличения» несостоятельны.
Первое — хотя бы потому, что в истории, философии и культурологии мы встречаем массу вневременных явлений, связанных с конкретным историческим событием. Разумеется, что вероучение ЕХБ имеет особенный смысл, ибо связано с Величайшим Событием — земным служением Господа Иисуса Христа. Интересно, что Л.Н. Митрохин как будто бы признает его, как «исторический факт».
Ну а второй выпад «заслуженного атеиста» однозначно заимствован из «антисектантской» эпохи Хрущева. Здесь налицо слащавое сочувствие детям из семей верующих, которых-де «программируют». Господи, как это знакомо по «аргументации» запретов на посещение детьми молитвенных собраний!
На стр. 449-й вышеприведенные «обличения» дополняются замечанием об «узости и примитивности» евангельских христиан-баптистов как таковых. По словам Л.Н. Митрохина, у них не было ни своих Бахов или Лютеров, мелодии их гимнов либо советско-партийные, либо... нацистские (См. стр. 450-451). Чтобы возразить этой клевете, нужно раскрыть любой номер научно-публицистического журнала «Путь Богопознания» (издание Московской Богословской семинарии ЕХБ — Прим. автора) — публикации этого журнала как раз и посвящены баптистским Бахам и Лютерам.
Называя баптистов темными и некультурными, Л.Н. Митрохин одновременно умиляется их простоте. При этом он умудряется противопоставлять служителей пастве. На стр. 5-й читаем: «... я познакомился со многими верующими, помню не только увертливые, лукавые статьи и ответы поднаторелых проповедников, но и предельно искренние, бесхитростные суждения рядовых «братьев» и «сестер», для которых религия была сокровенной и незаменимой «наукой жизни ». Иначе говоря — есть-де «рядовые» простачки, которые попали под влияние «лукавых» и «поднаторелых» проповедников, зомбирующих «наукой жизни», т. е. христианством. Л.Н. Митрохин, к слову сказать, всячески подчеркивает свою неприязнь к евангельско-баптистским служителям. Так, проповедников-пашковцев он называет «фрондирующей петербургской знатью» (стр. 229). Гренвиль Редсток, по его мнению, «обладал особым даром салонного духовника» (стр. 229), а «И.С. Проханов — деятель амбициозный и властный» (стр. 378). Благословенный служитель Билли Грэм, чье дарование евангелиста признано христианами всех конфессий и деноминации, в трактовке Л.Н. Митрохина — «удачливый идол и эстрадная звезда», а его проповеди — «напористый образец коммерциализированной массовой культуры» (стр. 354).
Л.Н. Митрохин настойчиво проводит идею о «взаимной отчужденности между сектантским клиром и миром» (стр. 413). Здесь желаемое явно выдается за действительное — все оболганные Л.Н. Митрохиным деятели любимы и уважаемы верующими. Что касается «сектантского клира и мира», то кому-кому, а такому «эксперту» по баптизму, как Л.Н. Митрохин следовало бы помнить о принципе всеобщего священства, которого придерживаются протестанты. Стало быть, деление на «клир» и «мир» несостоятельно. В особенности, памятуя об отношении баптистов к миру и всему мирскому.
Есть в книге «Баптизм: история и современность» и другие особенности — искажения исторических фактов, тенденциозный анализ историографии и т. п. Кстати, это без труда заметит, прочитав «труд» Л.Н. Митрохина любой «простой» и «некультурный» баптист.
Удивительно другое — книга г-на Митрохина издана... Русским христианским гуманитарным университетом — весьма авторитетным учебным заведением, учрежденным Российской академией образования, Институтом русской литературы РАН и Православной Санкт-Петербургской духовной академией.