РОССИЙСКОЕ ПРОТЕСТАНТСТВО

Прежде чем говорить о российском протестантстве следует сказать несколько о протестантстве западноевропейском.

До пятнадцатого столетия, пока Священное Писание не пользовалось широким распространением, в Римско-католической церкви религиозные разномыслия возникали эпизодично и лишь в среде духовенства высокого, реже среднего иерархического уровня и почти нигде (насколько известно) в кругах низшего духовенства. Картина резко изменилась после того, как Священное Писание получило распространение благодаря изобретению типографского способа размножения книг. (Первопечатник Иоганн Гутенберг в Германии).

Первыми на Западе, кто заявил протест Римско-католической церкви были Джон Виклиф (в Англии), Ян Гус (вЧехии), Мартин Лютер (в Германии), Урлих Цвингли и Жан Кальвин (в Швейцарии). Последствием их деятельности явилась Рефомация в Римско-католической церкви. Эта Реформация, однако, не затронула Русскую православную церковь.

На рубеже XV-XVI вв. В Англии возникла англиканская церковь сбросившая с себя бремя папской власти с множеством обрядов католической церкви. В Чехии на пепле сожжённого протестанта Яна Гуса возникло общество богемских (моравских братьев).

Но самым смелым и значительным по своим последствиям для всей континентальной Европы было выступление против католической церкви и папской власти Мартина Лютера. 31 октября 1517 года он написал свои знаменитые 95 тезисов и прибил их на главном входе церкви в г. Виттенберге. В числе прочих заявленных им протестов, в тезисах шла речь об индульгенциях (грамотах об “отпущении грехов” совершённых и предполагаемых, будущих), приобретаемых за деньги; о прощении грехов и оправдании не делами, а заслугами Христа, Его голгофским подвигом страдания и смерти; о всеобщем священстве. Дата 31 октября 1517 года считается началом Реформации в Европе. Пожаром Реформации в короткое время была объята почти половина Европы.

В это же время независимо от Лютера началась реформация в Швейцарии. Её возглавили Урлих Цвингли и Жан Кальвин. Реформация в Германии привела к возникновению ветви христиан, получивших имя её начинателя - евангелические лютеране, а в Швейцарии, на юге Германии и частично во Франции - реформаторы. Но лютеранская и реформатская церкви стали вскоре так же, как и католическая государственными церквами, главой которой стали главы государств (императоры, короли, князья, герцоги); церкви таким образом сливались с государством.

В начале XVI века в Швейцарии и Германии возникли общины “братьев по союзу”, которых внешние называли анабаптистами (перекрещенцами). Сами же они заявляли, что они являются крещенцами, подчеркивая этим ту мысль, что крещение во младенчестве они не признают действительным. Детокрещение, практикуемое в исторических церквах (римско-католической, греко-византийской), или в протестантских (англиканской, лютеранской, реформатской), ставших государственными, автоматически и без ведома крещаемого включало младенца в государственную церковь, а не в Церковь, которая есть Тело Того, Кто есть Глава Церкви (Христос). Так вот: крещенцы утверждали, что Реформация Лютера, Цвингли, Кальвина, опирающаяся на государство, нуждается в дальнейшей реформации. За их выступления против связи церкви с государством, за участие некоторых из них в восстании Фомы Мюнцера и приверженность других к идее царствования святых на земле (Мюнстерская трагедия), они были физически истреблены. Лишь небольшие разрозненные группы мирных крещенцев сохранились в Голландии. На их основе возникли общины меннонитов, основоположником которых стал бывший католический священник Менно Симонс. Установления меннонитов в принципе ничем вначале не отличались от установлений общин баптистов, возникших несколько позже (в начале XVII в.) в Англии.

Баптистов и меннонитов среди других протестантов (лютеран, реформатов, англиканцев) всегда отличало прежде всего признание невмешательства государства в дела церкви. Они всегда заявляли, что право господствовать в религиозной жизни принадлежит Христу и никому другому. А.В. Карев однажды как-то назвал баптизм последним словом реформации.

Протестантские выступления и движения на Руси не обошли Русскую православную церковь. Особенность российского протестанства состоит в том, что протестантские идеи на Руси исходили от лиц, не имеющих академических богословских познаний: в большинстве своём это были самые заурядные прихожане официальной церкви, реже, служители поместных приходов, либо иеромонахи. На Руси они появлялись самобытно: в результате духовных исканий.

Самобытные искания пути спасения и правды Божией по Евангелию обнаружились на Руси с того времени, когда Священное Писание стало доступным значительному кругу лиц православного духовенства, то есть со времени князя Ярослава Мудрого (середина XI столетия), положившего начало книжной культуры на Руси.

Уже тогда в среде священнослужителей находились личности, искавшие живого, непосредственного общения с Богом, которых не удовлетворял мертвелый церковный обряд. Духовная неудовлетворённость русской души внешними предписаниями официальной церкви побуждала к исканию удовлетворения духовных вопросов. Умевшие читать и имевшие доступ к Священному Писанию (это было доступно лишь духовенству) обращались непосредственно к Евангелию, как к единственному авторитетному источнику правды Божией и пути спасения. Это приводило к разномыслиям внутри официальной церкви и порождало так называемые “ереси” и секты.

Первыми протестантами на Руси, выразившими открыто своё несогласие с установлениями православной церкви и отделившимися от неё, были “стригольники”. (Как они себя называли сами, нам неведомо). Движение “стригольников” возникло в Пскове и Новгороде. Произошло это через четыреста лет после официального принятия христианства. И сразу же отметим, что это движение, будучи первым евангельским на Руси, опередило более чем на столетие евангелическое (реформатское) движение Лютера - Цвингли - Кальвина в континентальной Европе.

Стригольники появились открыто около 1374 года, на возникновение их учения некоторые исследователи относят к началу столетия. Внешним поводом для их открытого протеста, как считают, была оппозиция Пскова против иерархического подчинения Новгороду и Москве: псковское духовенство посвящалось у владык новгородских. Пошлины, которые взимались при посвящении в священника или диакона, были обременительными. Новгородские владыки в свою очередь обвиняли в том же митрополитов московских, от которых они зависели. Заметим, что ещё с времён раннего христианства считалось недопустимым в среде священнослужителей постановление пастырей “на мзде” (за плату), именуемое симонией. В истории церкви известны случаи, когда за этот грех были отлучаемы от церкви даже епископы. Именно на это и было поначалу обращено внимание стригольников. В своей правоте они убедились, исследуя Священное Писание, как наиболее авторитетный источник богопознания и истины.

Первыми, кто открыто восстал против постановления пастырей “на мзде”, были псковские диаконы Никита и Карп. (Напомним, что поводом для открытого протеста Лютера против установлений католической церкви была продажа в поместных церквах грамот об отпущении грехов - индульгенций). Исследование Священного Писания привело стригольников Никиту, Карпа и их последователей к ещё более существенным открытиям. Обнаружились другие отклонения учения официальной церкви от евангельских основополагающих истин спасения: о посредничестве между Богом и человеком, покаянии, оправдании, возрождении, священстве.

Как только обнаружилась неправильность в получении духовенством сана (“на мзде”), духовенство потеряло к себе уважение. Возникла мысль, что нельзя приходить к ним для отправления таинств, что таинства, совершаемые недостойными людьми - недействительны.

Диаконы Никита и Карп среди прихожан вскоре нашли себе много последователей: здесь вначале и образовался религиозный круг, получивший своё имя от их обряда посвящения - специфической стрижки новообращённого “на три перста под ухом”. Такой видимый знак посвящения свидетельствует, что стригольники не скрывали своей принадлежности к определённому кругу верующих христиан: они не составляли какого-то тайного общества, а напротив, открыто исповедовали свои верования. Позднее учение стригольников нашло последователей и в Новгороде.

О характере движения и вероучения стригольников можно судить по содержанию обличительных посланий митрополитов и епископов православной церкви против стригольников, относящихся к 1382-1427 годам. Существовавшая у стригольников литература, которая, вероятно, содержала основы их учения, до нас не дошла, так как всякое инакомыслие подавлялось и уничтожалось: иерархи господствующей церкви сразу же усмотрели в движении стригольников силу, способную поколебать основы православия.

Стригольники отвергали важнейшие установления православной церкви. Отвергая иерархию, они стояли за всеобщее священство, противопоставляя иерархии проповедников, выбранных из народа своей общины. Они не разделяли верующих на прихожан и духовенство, на паству и пастырей; учителем и проповедником у них мог быть любой верующий христианин из народа. Отвергали они право священников совершать исповедь. Посредничество между Богом и человеком признавали лишь за Иисусом Христом. Они отрицали почитание икон: изображений святых угодников, апостолов и даже Иисуса Христа.

В основе учения стригольников были заложены важнейшие евангельские принципы: признание в деле спасения и богопознания авторитета Евангелия (не признание его за Преданием); всеобщее священство (отказ от духовной иерархии); оправдание верою независимо от дел (что исполнение церковных обрядов, панихид не спасает человека); призыв общества к нравственному возрождению; необходимость общественного покаяния (отказ от исповеди у священников). Имеются небезосновательные указания на то, что крещение совершалось стригольниками лишь над взрослыми и притом возрожденными лицами (“роженна”- второй раз рождёнными). Они считали себя носителями христианской веры, основанной на Священном Писании и правильном его понимании.

Движение стригольников определилось отделением их от официальной церкви и организацией своих общин, где собирались для молитв и проповедей. Их общины напоминали по своей простоте раннехристианские церкви. Молитвенных домов они, по-видимому не имели, и собирались по домам или под открытым небом.

Таким образом движение стригольников явилось открытым протестом православию: свою задачу они видели не в подновлении православия, а в отходе от него. При этом надо отметить, что это движение было явлением самобытным, а не привнесённым извне. Да ему и неоткуда было быть привнесённым, поскольку оно возникло раньше протестантских движений западных. На это обращалось внимание ряда исследователей внутренней истории церкви в Новгороде и Пскове. Они подчёркивали русское происхождение движения и указывали, что движение стригольников было “самородным продуктом русского ума”.

Иерархи господствующей церкви, к великому прискорбию, не узнали в движении стригольников евангельское пробуждение, объявив стригольников еретиками со всеми вытекающими отсюда последствиями. Начав с увещаний отпадших от православия, пришли у более решительным действиям. Вскоре последовал разгром их общин и физическое истребление их проповедников, как это имело место столетием позже в Германии в отношении крещенцев. Диаконы Никита и Карп за свою проповедь поплатились жизнью в самом начале движения: в 1376 году они были утоплены (сброшены с Волховского моста в реку. Крещенцев в Германии тоже казнили утоплением). Однако, со смертью руководителей, движение стригольников не было подавлено: оно продолжало существовать ещё более полустолетия. Но в условиях жесточайших преследований и гонений, в рассеянии и изоляции друг от друга, стригольники распались на несколько толков. Некоторые из них пошли по ложному пути. Лишь немногие сохранили неповреждёнными изначальные верования, искры которых угасли в непросвещённой народной среде: Священное Писание ещё не было доступно массам.

С разгромом стригольников большая часть евангельских принципов, заложенных в их учении, не умерли, но продолжали жить и нашли отклик в рационалистических движениях конца XV - начала XVI веков. Но при всей очевидности внутренней несостоятельности установлений официальной церкви позднейшего происхождения уклонения православия от истинного христианства к омертвелому обряду, для многих представителей чёрного (монастырского), да и, отчасти, белого духовенства, казалось слишком страшным идти на полный разрыв с православием. Это побудило к поискам мути подновления внутренней жизни церкви.

Так в конце XV столетия возникло протестантское движение “нестяжателей”. Подновлений православия виделось ими в изменении образа жизни прежде всего духовенства: жизни по-евангельски, достойной подражания. Нил Сорский - пламенный проповедник нестяжательства, выступил с проповедью христианской любви и прощения, с протестом против духа стяжательства, которым было поражено белое духовенство, против монастырского землевладения, против физической расправы с инакомыслящими. Он ясно выражал в своих обращениях к народу высокохристианские идеи практики жизни, ссылаясь на одно лишь Евангелие, которое он чтил выше всех авторитетов церкви, решений соборов и иерархов. Он настаивал на широком распространении Священного Писания в народе, чтобы люди знали, как жить по-евангельски. Высшее духовенство расправилось с “нестяжателями” и их последователями так же жестоко, как со стригольниками.

С распространением Священного Писания в России типографским способом (российские первопечатники Франциск Скорина, Иван Федоров), появились искатели истины спасения в среде прихожан поместных православных церквей. Так возникло протестантское выступление Матвея Башкина и его последователя Косого. Башкин и его последователи называли иконы идолами, об исповеди говорили: “как перестанет человек грешить, так и без священника нет ему греха”. Вселенские соборы, отеческие предания, всю церковную обрядность отвергали. Они говорили о неприличии для монастырей вотчинного владения, о нравственно низкой жизни духовенства. “Живут попы и епископы не по Евангелию, они ложные учителя, накапливают имущенство, много едят и пьют а по Евангелию не учат - учат человеческим измышлениям”. Их также не оставили без суровой расправы.

Так русская православная церковь подавила евангельские протестанстские выступления, длившиеся около двухсот лет, не допустив реформации религиозной жизни российского народа.

В конце XVII столетия впервые обнаружилось влияние на религиозное сознание российского народа западноевропейского претестанстства. Так появилась “секта вольнодумца Тверитинова” (по имени её основателя). Увлекшись западным протестанством, Тверитинов (Дерюшкин) стал распространять свои религиозные взгляды среди людей, с которыми соприкасался: прямо и открыто порицал установления православной церкви, доказывал несообразность их со Священным Писанием, внутреннюю несостоятельность и позднейшее происхождение уклонения в православии от истинного христианства. Значение церкви с её иерархией, преданиями, соборами, обрядами он отвергал; отрицал таинства православной церкви. Однако, пытаясь перенести западное протестанство в русскую народную среду, Тверитинов отверг важнейший протестантский догмат об оправдании верой: он доказывал, что спасение приобретается через добрые дела и личные заслуги пред Богом.

За 10 лет Тверитинов приобрёл несколько тысяч последователей. Но через несколько лет, не выдержав натиска преследований православной церкви к себе и суровой расправы над последователями, раскаялся в своём заблуждении, возвратился в православие, а последователи рассеялись Это влияние западного протестанства оказалось непрочным: экзотическое растение пересаженное на российскую почву не прижилось.

В конце XVIII столетия в России появились более последовательные и стойкие в своих верованиях протестанты - молокане. Молокане ведут своё начало от духоборцев. Сами они называют себя “духовными христианами”, прилежно изучающими Слово Божие и питающиеся Им, как “чистым словесным молоком”. Основателем молокан был довольно начитанный крестьянин Семён Уклеин, бывший прежде в общие духоборцев. В противоположность духоборцам, которые не рекомендовали читать Библию, считая её большою ”хлопотницею”, Уклеин учил признавать за истину только то, что написано в Библии, остальное считал вымыслом человеческим. Он не отрицал, как и духоборцы, внутреннего просвещения, “озарения”, но считал необходимым проверять его Библией.

К концу 70-х годов XVIII века Уклеин приобрёл много последователей как среди духоборцев, так и среди православных, которые составили общины христиан, отделившихся от православия. Молоканство распространилось по губерниям Центральной России, частично Украины, по Поволжью и на Кавказе. Долгое время царское правительство не отличало молокан от духоборцев: наряду с последними они подвергались жестоким гонениям и ссылкам на каторжные работы в далёкую Сибирь. Но в царствование Александра I молокане получили официальное признание, как самостоятельное религиозное общество, и даже благосклонное к ним отношение за их примерную христианскую жизнь.

Молокане-уклеинцы учат, что Христос основал церковь, которую вначале составляли апостолы, потом все уверовавшие во Христа. “Но истинная церковь существовала только до вселенских собров, на которых учителя церкви, утратив христианство, ввели в него языческие верования и обряды. Теперь настоящую церковь составляют только истинные духовные христиане, исповедующие только то, чему учит Евангелие”. Таким образом молокане явились выразителями решительного протеста учениям исторических церквей (греко-византийской и римско-католической) и стояли за возврат к первохристианству. Вместе с тем некоторые Евангельские установления они объясняют духовно, трицают необходимость водного крещения им хлебопреломления. Совершенно они не приемлют догмат об оправдании верой, считая что спасение приобретается через добрые дела и личные заслуги перед Богом. “Священники в церкви не нужны, -учат молокане, -мы единого имеем Первосвященника, Который воссел одесную величия на небесах”, Святость Богородицы и Апостолов признают, но не поклоняются им и не молятся.

В 20-е годы прошлого столетия среди молокан распространилось “пророчество” пиетиста Юнга Шиллинга о скором (в 1836 году) пришествии Христа. Стали объявляться среди них лжепророки, лжехристы даже царь Салима “Мелхиседек”. Прошёл 1836 год и трепетное ожидание пришествия Христа сменилось разочарованием, глубоким духовным кризисом в их среде и появленим нескольких молоканских толков. В Закавказье искренние искатели истины при молитвенном размышлении над Словом Божиим пришли к убеждению о необходимости водного крещения им хлебопреломления, как необходимых установлений Христа и Апостолов. Их стали называть “водными”. Им то и суждено было стать предшественниками баптистов среди молокан. И надо отметить, что в среде молокан последнее слово протестантизма - баптизм, сформировался во второй половине XIX века не как протест молоканству, а как его (молоканства) своеобразная реформация: доктрина об оправдании верой приобрела для них первостепенное значение в деле спасения.ю

Нам остаётся кратко осветить более значительную и более сложную в своём возникновении и развитии часть российского протестанства середины XIX столетия. Выразителями этой части протестанства были: в среде немцев-колонистов - штундисты новопиетического направления, братские меннониты и российские немцы-баптисты, а в русской среде - штундисты новопиетического влияния и русско-украинские баптисты. При этом необходимо понять, что российское протестантство середины XIX столетия в целом явилось следствием пробуждения народного духа Евангелием, ставшим доступным читающим, благодаря распространению его в народе на родных языках (русском, немецком и других), и Духа Божия; пробуждения, в равной мере относящегося как к русскоязычному населению, так и к немцам-колонистам юга России.

Говоря о евангельском пробуждении немцев-колонистов необходимо учесть тот факт, что оно началось 50-60 лет спустя после поселения их в России: в Россию они переселились, будучи лютеранами, реформатами, церковными меннонитами, христианская жизнь которых ко времени пробуждения мало чем отличалась от окружающих их православных. И последним в плане христианской жизни по существу нечего было заимствовать у колонистов. Западноевропейское протестанство в готовом виде поселилось в России в форме лютеранства, реформатства и церковного меннонитства. Но надо заметить, что никто из украинцев и русских, живущих бок о бок с немцами-колонистами не стал лютеранином, реформатом или меннонитом. Поэтому обвинение немцев-колонистов в “совращении” православных в “немецкую веру” неправомерно. Кроме того Русская православная церковь, будучи в России государственной, подобно англиканской в Англии, поставила прочный заслон проникновению западного протестанства в среду Россиян. Всякое влияние на религиозное сознание россиян со стороны немцев-колонистов рассматривалось как “совращение” православных и жестоко каралось ссылкой в Сибирь, в лучшем случае за границу.

Результатом евангельского пробуждения немцев-колонистов было возникновение в их среде штундистов новопиетического направления, а затем выделения общин братских меннонитов из средя церковных. И произошло это только здесь, на юге Украины. Из среды лютеран на основе штундовых братств новопиетического направления возникли общины российских немецких баптистов.

Мучительным и долгим был путь к баптизму среди украинцев: он пролегал от первых сомнений в правильности учения православной церкви до полного его отрицания и образования церковных общин. Евангельское пробуждение украинцев и русских на юге Украины обозначилось возникновением в их среде кружков прилежно читающих ставшее доступным дли них Евангелие. По аналогии с немцами хи также называли штундистами или штундами (от немецкого “stunde” - час, на который собирались искатели благочестивой жизни).Украиские и русские штундисты были по преимуществу новопиетического влияния. Несколько позже российско-немецких они также образовали первые на Украине общины христиан, крещенных по вере, называемых баптистами и отделились от православия.

Для полноты охвата российского протестанства XIX в. упомянём об общине “петербургского пробуждения”, ставшей плодом проповеднического труда приглашённого лорда Редстока. Сразу же отметим, что деятельность его не увенчалась бы успехом, не будь искания непосредственного общения с Богом в среде высшей аристократии Петербурга, заражённой скептицизмом вследствии осознания бессодержательности светской жизни. Со временем и верующие “петербургского пробуждения” восприняли баптистские определения.

В завершение сказанного о российском протестанстве второй половины XIX столетия следует подчеркнуть основные элементы самобытности возникновения первых общин евангельского направления.

Вопрос о признании недействительности детокрещения украинские штундисты усвоили значительно позже вопроса о необходимости покаяния и возрождения. То же было и в среде верующих “петербургского пробуждения”. Молоканами Закавказья вопрос о водном крещении взрослых был поднят на много раньше понимания истины о покаянии, возрождении и оправдании верою.

Таким образом обнаруживается та историческая правда, что русско-украинский баптисзм, явившийся последним словом российского протестанства, не есть насаждение извне в готовом виде, с готовыми доктринами, а является результатом исканий живого общения с Богом, исходящих из глубины народного духа, пробуждённого Духом Святым и Словом Божиим.

Богословие российского протестанства никогда не блистало академичностью. И это понятно: с самых ранних протестантских движений (начиная с XIV столетия) и через всю историю, как отмечалось, основатели этих движений не были искушёнными в глубинах богословских познаний, в от западноевропейских. Вспомним, что основоположники западноевропейского протестантства: Мартин Лютер, Урлих Цвингли, Жан Кальвин, пришли к основополагающим доктринам спасения в стенах университетов и лишь потом вышли с ними к народу.

Богословие российских протестантов отличалось своей практичность. Не мудрствуя сверх написанного в Евангелии, которое принималось ими за непререкаемый авторитет, единственный и достаточный в деле богопознания и пути спасения, они выходили с проповедью в народ, который призывали к покаянию и возрождению: “...исполнилось время им приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие” (Марк. 1,15) “...кто не родиться свыше, не может увидеть Царствия Божия”(Иоан.3.3),”...должно вам родиться свыше” (Иоан.3,7); “Кто будет веровать и креститься спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет”, (Марк. 16,16).

В призывных проповедях к народу российские проповедники Евангелия обращали внимание на узкий и тернистый путь, ведущий в жизнь вечную, избегая обольщения слушателей надеждой на разрешение земных жизненных проблем. И это по-видимому, было залогом того, что ставшие на путь следования за Христом, оказывались стойкими в вере при встрече с суровыми испытаниями.

Вероучения российских протестантов XVIII-XIX столетий (молокан, христиан крещённых по вере - баптистов, братских меннонитов) отличались своей простотой, доступной пониманию всякого верующего. Достаточно ознакомиться с учением молокан-уклеинцев, с “Кратким катехизисом или изложением вероисповедания русских баптистов, т.е. взрослокрещённых христиан” составленным Иваном Рябошапкой, “Устройством богослужения и догматами веры”, составлеными Никитой Ворониным, или вероучением братских меннонитов, составленным Абрамом Унгером, и Петром Фризеном, чтобы видеть, насколько они далеки от академической заумности, будучи обоснованными только Священным Писанием.

Сотериология - учение о спасении, российских протестантов базировалось на одном лишь Священном Писании. В нём не обнаруживается обоснование учением отцов церкви, Священным Преданием. И то, что в наше время мы в наших семинариях обращаемся к “патристическому периоду” жизни Церкви (периоду христианства от учеников апостолов до середины V века) и “патристическим писаниям”; изучаем патристику и заполняем определённый пробел в богословии российского протестанства, должно понимать прежде всего с позиций осмысления того, как случилось, что чистое учение Христа и Апостолов подверглось такой “реформации”, что христианство засорилось языческими верованиями, обрядами и допустило наслоения, не обоснованные Священным Писанием.

В вопросах домостроительства поместных церквей российские протестанты воспользовались заимствованием западноевропейских (немецко-европейских баптистов), но с учётом сложившихся традиций русско-украинских штундистов, молокан и братских меннонитов. Так, в управлении поместной церкви стоит пресвитер, диаконы и церковный совет. Богослужения, как известно, не пастырские, а с участием в проповедях не только служителей, но и проповедников из рядовых членов церкви, что не практикуется на Западе. Вспомним, так было у первых российских протестантов - стригольников; насколько известно, так было у крещенцев (анабаптистов) Германии.

Ну и, наконец, один из важных вопросов будораживших до настоящего времени умы наших молодых братьев - вопрос о апостольской преемственности в рукоположении служителей (пресвитеров, диаконов). Пионеры русско-украинского баптизма, владевшие основами практического богословия - Василий Гурьевич Павлов, Георгий Иванович Шипков и основоположники братских меннонитов, рассматривали этот вопрос в контексте жизнеспособности церкви. Так, когда перед общиной братских меннонитов стал вопрос о крещении погружением первых меннонитов, изъявивших желание засвидетельствовать свою покорность Богу через крещение, братья решили его с помощью молитвенного размышления, одобрив взаимокрещение двух из них. Предварительно на них были молитвенно возложены руки избранного из среды братских меннонитов духовного старшины (пресвитера). Важно, как утверждали братья (и подтвердили правомерность совершённого акта братья с Запада), чтобы при акте крещения присутствовали Слова, Дух и вера (Wort,Geist und Glaube). Действительность такого крещения и основание первой поместной церкви братских меннонитов были подтверждены жизнеспособностью церкви, в которой действовал Дух Святой, прилагая спасаемых к церкви. Залогом действительности такого крещения явилась живая церковь. Ибо Дух Святой там, где Церковь: “Где двое или трое собраны во Имя Моё, там и Я среди них” (Матф. 18,20), сказал Христос там Христос пребывает Духом Святым, а не наоборот, как учит историческая (православная) церковь. Последняя учит, что где Дух Святой, полученный через преемственное рукоположение священника, там церковь; где апостольское преемство через рукоположение и благодать священства, там церковь. Пионеры евангельско-баптистского движения неоднократно заявляли, что важно не апостольское преемство в рукоположении и благодать священства, а обладание этими благами: живая церковь, в которой рождаются души для новой жизни, является самым надёжным признаком преемства духа, учения и жизни апостолов.

Хотя, если рассматривать вопрос апостольской преемственности в аспекте историчности, то и здесь мы можем дать ему должное объяснение. И вот каким образом. Ряд пресвитеров первых баптистских общин на юге Украины были рукоположены пресвитерами братских меннонитов. Последние получили рукоположение начиная от основателя меннонитов Менно Симонса, а он был прежде католическим священником и благодать священства он не утратил, порвав с католицизмом. Все католические священники считаются обладателями апостольского рукоположения от апостола Петра. Таким образом рукоположение от апостола Петра через Менно Симонса дошло до наших дней и проникло в Россию, распространившись на евангельско-баптистских служителей.