Кальвин считал отвержение несомненным предопределением. «Под предопределением мы понимаем извечное божественное постановление, которым Он определял то, что произойдет с каждым человеком. Не все сотворены равными, но одни предопределены к вечной жизни, а другие — к вечному проклятию, и, соответственно, коль скоро каждый сотворен для того или другого, мы говорим, что человеку предопределена жизнь или смерть» (3:21:5). «Кроме того, мы говорим, что в Писании четко сказано: Бог в Своем извечном и неизменном совете раз и навсегда определил тех, кому Он пожелал однажды даровать спасение, и тех, кого пожелал обречь на гибель. Мы утверждаем, что воля Божия в отношении избранных проистекает из Его свободной милости и не учитывает человеческих заслуг, в то время как те, кого Он обрекает на погибель, не допускаются к жизни по справедливому и непогрешимому, но вместе с тем непостижимому суду» (3:21:7). «Итак» если, оправдывая себя и безбожных людей, пелагиане, манихеи, анабаптисты или эпикурейцы (ибо с этими четырьмя сектами мы вынуждены обсуждать данный вопрос) станут возражать против неизбежности, которой скованы в силу божественного предопределения, мы скажем, что никакие их действия не могут повлиять на происходящее» (3:23:8). Однако в том же абзаце Кальвин пишет: «Более того, хотя их гибель обуславливается Божьим предопределением, причина ее в них самих».
Таким образом, согласно учению Кальвина, прежде сотворения мира Бог «определил то, что произойдет с каждым человеком». Одних Он «предназначил к вечной жизни, других — к вечному проклятию», не принимая во внимание никаких качеств и заслуг людей, избранных или отверженных: «никакие их действия не влияют на происходящее». И все же каким-то образом «причина [гибели отверженных] в них самих».
Нет сомнений, что люди, будучи грешниками, заслуживают гибели. Но, согласно представлению Кальвина об отвержении, вина отверженных является следствием, а не причиной их отвержения. Ибо если по извечному предопределению Бог безусловно «предопределил» отдельных людей к вечному проклятию просто потому, что «пожелал обречь их на погибель», не могут быть справедливыми слова «причина и основание [отвержения] в них самих», поскольку Божье предопределение предшествовало всякому действию человека. Согласно данному Кальвином определению избрания и отвержения, вина отверженных является прямым следствием Божьего предопределения об отвержении. Бог сотворил отверженных не для чего иного, как для вины и вечного проклятия, и подлинные «причина и основание» их отвержения в Божьем предопределении, а не в «них самих», как утверждает Кальвин.
Кальвин оказывается в плену подобных же противоречий, размышляя о падших ангелах. Он пишет:
«Павел называет избранными ангелов, сохранивших достоинство. Так как их непоколебимость объяснялась благой волей Бога, восстание других ангелов указывает на то, что они были покинуты. Причиной тому не что иное, как отвержение, сокрытое в тайном совете Бога» (3:23:4). Очевидно, что восстание ангелов становится прямым следствием действия Бога. Согласно учению Кальвина, ангелы вели привычный образ жизни, как вдруг — бац! — Бог неожиданно захлопнул ловушку, лишив некоторых ангелов Своей поддерживающей благодати и «оставив» их на погибель. Все это просто «объяснялось благой волей Божьей» и «причиной тому не что иное, как отвержение, сокрытое в тайном совете Бога».
Но в другом месте «Наставления» Кальвин пишет: «...вначале они были сотворены ангелами Божиими, но, восстав, погубили себя и одновременно стали орудием гибели других... Все страшное в [Люцифере] он обрушил на себя своим восстанием и падением. Писание напоминает нам об этом, чтобы мы не думали, будто он был сотворен таким, и не приписывали Богу чуждого Его природе. Христос указывает (Ин. 8:44) на то, что когда сатана лжет, он "говорит свое", ибо "не устоял в истине". "Не устоял в истине" — значит, однажды сатана пребывал в истине. Называя его отцом лжи, Христос не оставляет сатане возможности обвинять Бога в том, чему сам причиной» (1:14:16).
Таким образом, на одной странице — причиной падения ангелов является «не что иное», как «благая воля Божья», выразившаяся в том, что Бог неожиданно лишил одних ангелов Своей поддерживающей благодати и «оставил» их на погибель, сохраняя «непоколебимость» других, которые «сохранили свое достоинство». На другой странице говорится, что причина случившегося в самих ангелах, которые, не будучи понуждаемы, злобно восстали против Бога и Его божественной воли.
Трудно, внимательно читая работы Кальвина, не прийти к выводу, что он всячески стремился насытить волков, оставляя целыми овец. Все трудности объяснялись тем, что Кальвин исходил из ошибочной предпосылки. Вот в чем состояло главное его заблуждение: он не признавал того факта, что существует два аспекта Божьей воли. Этим объясняется, что Кальвин постоянно отрицал желание Бога спасти всех людей. Как явствует из его работ, Кальвин рассуждал таким образом: если бы Бог подлинно желал, чтобы все люди спаслись, все люди спаслись бы. Но большинство людей не спасены. Значит, мы должны заключить, что Бог не желает, чтобы все люди спаслись. Размышления Кальвина безупречно логичны, но ошибочна предпосылка о том» что воля Божья имеет единственный аспект.
Кальвин сожалел о том, что его противники «постоянно возвращаются к различию между желанием и попущением, чтобы доказать, что беззаконники погибают только по попущению, а не по воле Бога. Но к чему говорить, что он попускает, а не просто желает?» (3:23:8). Несомненно, все, чему Бог попускает случиться, происходит по Его воле. Но это не доказывает, что воля Его имеет единственный аспект. Все, что происходит во вселенной, происходит по попускающей воле Божьей. Ни люди, ни ангелы, ни бесы не могут выйти за пределы попускающей Божьей воли. Но не все происходящее согласуется с совершенной волей Божьей.
Кто-то может возразить, что, поскольку мир исполнен жадности, похоти, насилия, разврата, ненависти, ожесточенности. Богу, очевидно, это угодно. Но Писание утверждает обратное. Хотя Бог допускает существование зла в мире. Он открывает, что зло вызывает в Нем гнев и что Он повелевает всем людям покаяться. Таким образом, становится очевидным, что существуют два аспекта божественной воли в отношении греха.
Попускающая воля Бога допускает грех, но совершенная воля запрещает его и приведет весь грех на суд.
Существуют два аспекта Божьей воли о спасении людей. Писание открывает совершенную Божью волю — «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4); но в том, что не все люди спасены, отражается Божья попускающая воля. Если человек спасен, это согласуется с Божьей совершенной волей, с Его желанием, чтобы все люди спаслись; если человек погибает, это согласуется с Божьей волей, попускающей людям — созданным свободными существами, различающими добро и зло, а не марионетками — не покоряться Ему. В рамках Божьей попускающей воли и Его совершенной воли люди свободно действуют, как разумные существа, наделенные нравственным чувством, которые должны держать ответ пред Богом на страшном суде. Бог действует среди людей, приводя «многих сынов во славу» (Евр. 2:10) по Своей благодати, силой совершенного Христом искупления. Но как созданные по Его подобию разумные существа, наделенные нравственным чувством, люди должны по собственной свободной воле участвовать в Божьем искуплений, если хотят разделить Его вечную славу как Его сыны. Ответственность людей как свободных существ, различающих добро и зло, является следствием того, что Божья воля имеет не один, а два аспекта.
Многие места в Писании свидетельствуют, что Божья воля имеет два аспекта. Обратите внимание на следующие стихи: «Кто хочет творить волю Его, тот узнает...» (Ин. 7:17). «Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!" войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного...» (Мф. 7:21). «А фарисеи и законники отвергли волю [boule, замысел] Божию о себе, не крестившись от него» (Лк. 7:30). Согласно Писанию, люди могут исполнять Божью волю или не исполнять. Коль скоро все происходит неизменно по воле Божьей и вместе с тем, согласно Писанию, многое из происходящего противоречит воле Бога, становится понятным, что Божья воля имеет два аспекта, а не один.
Кальвин, правда, говорит, что Божья воля «двойственна» (3:24:17). Однако он имеет в виду лишь то, что у Бога одна воля об избранных и другая об отверженных, но и та и другая являются лишь проявлениями одной неизменной воли Божьей. (Но если есть лишь единственный аспект Божьей воли. Он неискренен, поскольку гневается на нераскаявшихся грешников, которые должны быть угодны Ему, так как исполняют Его неизменную волю о них.) Предположение Кальвина, что Божья воля имеет лишь единственный аспект, является коренным заблуждением, которое привело к искаженному пониманию Писания и возникновению ложного богословского учения.
Многие толкования Писания, предложенные Кальвином, превосходны, в том числе толкования тех мест, где верующих предостерегают от отступничества и увещевают быть неотступными в вере. Кальвин настаивает, что верующие должны быть неотступны в вере, если хотят пребывать в благодати. Он открыто признает, что в Писании говорится об отпадении некоторых людей от благодати (отверженные христиане, чьей вере и ощущению благодати, по божественному предопределению, суждено быть лишь временными). Кальвин прав, говоря, что избранные будут неотступны в вере и пребудут в благодати до окончательного спасения. Но он воспринимает неотступность отдельных людей как следствие избранничества, а не как его условие. Таким образом, Кальвин вынужден отрицать, что Бог желает, чтобы все люди спаслись. Ибо если Бог желает этого, то неотступность должна быть условием, а не следствием избранничества. Вот почему Кальвин так изобретателен в толковании тех мест в Писании, где ясно говорится, что Бог желает, чтобы все люди спаслись, и что Христос умер за всех людей. Мотивы Кальвина очевидны: согласись он с подобными категоричными утверждениями в Священном Писании, весь строй его богословия, в котором четко определяется избранничество, был бы нарушен. Кальвин отвергал истинный смысл многих мест в Писании в угоду своему богословскому учению, правильность которого отстаивал, обращаясь к выборочным местам и искусно истолковывая наиболее очевидные слова Священного Писания.
Пример истолкования тех мест, которые не сочетались с богословием Кальвина, находим в его комментариях к 1 Тим. 2:4-6. Он пишет: «[Павел] показывает, что Бог сердечно желает всеобщего спасения, ибо всех призывает к познанию истины». (John Calvin, Commentaries on the Epistles to Timothy, Titus, and Philemon, p. 54.) Высказав такую мысль (которая полностью согласуется с тем, что говорит Павел), Кальвин тотчас идет на попятную, утверждая: «Сказанное принадлежит к тому роду утверждений, в которых причина выводится из следствия». Иными словами, поскольку многие не спасены, Бог не может желать того, чтобы все люди спаслись. Соглашаясь, что «если благовествование есть "сила Божия ко спасению всякому верующему" (Рим. 1:16), несомненно, все, к кому обращено благовестие, призваны к упованию на вечную жизнь», Кальвин вместе с тем утверждает: «Тем, кого Бог делает причастниками Своего благовестия. Он позволяет обладать спасением», — конечно, только тем, кому посчастливилось быть причисленными к Божьему «тайному избранничеству». Таким образом, мы не должны думать, что Бог действительно желает, чтобы все люди пришли к познанию истины и спаслись. Простые слова Павла нужно так «истолковать», чтобы привести в соответствие с богословием Кальвина. Согласно его учению, Бог «призывает всех к познанию Своей истины», но делает так, чтобы только определенные люди откликнулись на Его вселенский призыв. Он предпринимает необходимые шаги к тому, чтобы те, кому не должно покориться, не покорились Его праведному повелению всем людям повсюду покаяться и не откликнулись на Его благодатный призыв, обращенный ко всем, «кто хочет».
Отстаивая правильность своего богословского учения, Кальвин утверждает, что «все» означает не всех, но лишь отдельных людей из всех классов. По мнению Кальвина, говоря о том, что Бог желает спасения всех людей, «апостол лишь подразумевает, что нет такого народа и звания в мире, которые были бы лишены спасения; ибо Бог желает, чтобы Евангелие было возвещено всем без исключения. Коль скоро проповедь Евангелия дает жизнь, апостол справедливо заключает, что Бог призывает всех участвовать в спасении. Но сказанное имеет отношение к классам людей, а не к отдельным людям; ибо единственная цель апостола включить в число призванных к спасению другие народы и правителей». (Там же, с. 54 и сл.) Иными словами, говоря: Бог хочет, чтобы «все люди спаслись и достигли познания истины», — Павел на самом деле подразумевал, что Бог хочет, чтобы отдельные люди из всех народов и классов, включая нескольких царей, спаслись и пришли к познанию Его истины.
Кроме того, Кальвин пишет: «Вселенское все нужно всегда относить к классам людей, а не к самим людям...» (Там же, с. 57.) Подобное предположение ему необходимо сделать, чтобы отстоять правильность своего богословского учения. Поистине, он просит о незначительной уступке, если учесть, что в противном случае все его тщательно разработанное учение рушится. Но возникает вопрос, почему Павел полагался во всем на «толкователей», вместо того чтобы просто сказать, что Бог хочет, чтобы отдельные люди из всех разнообразных классов спаслись и пришли к познанию истины и что Иисус предал Себя во искупление отдельных людей всех классов.
В другом месте Кальвин пишет: «[Павел] несомненно подразумевает, что путь спасения не был закрыт ни для одной группы людей, и что, напротив. Он явил Свою милость таким образом, чтобы никого не отстранить от этого пути». Подобное утверждение противоречит богословию Кальвина, поскольку, согласно его учению, большинство людей были созданы для того, чтобы быть навеки лишенными милости Божьей. Таким образом, Кальвин просто имеет в виду, что Бог (не учитывая «классы» или «группы людей») преградил путь к Своей милости отверженным, особым людям, которых Он создал для погибели и которым никогда не предназначалась его милость. Всем, кто не захочет принять его «истолкования» столь категоричного утверждения в Писании и определения слова все (отдельные люди из каждого из классов), Кальвин раздраженно говорит: «Если они упрямо держатся за слова "всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать" (Рим. 11:32), я приведу другие слова:
"Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле" (Пс. 134:6)» (3:24:16). И конечно, Кальвину принадлежит исключительное право определять, «что хочет» творить Господь.
«Итак мы видим детское безрассудство тех, кто полагает, что сказанное в этом месте [1 Тим. 2:4-6] опровергает существование предопределения [т. е. его гипотезу избрания и отвержения]. "Если, — говорят такие люди, — Бог желает, чтобы все без исключения спаслись, ложно утверждение, что Он предопределил кого-то к спасению, а кого-то к погибели [безусловно]". Возможно, есть некоторые основания утверждать это, раз Павел говорит здесь об отдельных людях; но даже и в этом случае нетрудно опровергнуть подобные доводы: хотя о воле Божьей нельзя судить по Его тайным пред определениям, которые Он открывает нам во внешнем проявлении, все же из этого не следует, что Он не предопределил, чему быть в случае каждого конкретного человека». (Calvin, Commentaries on the Epistles to Timothy, Titus, and Philemon p. 54.)
Так, на одном дыхании Кальвин говорит: «Бог сердечно желает спасения всех людей... все же из этого не следует, что Он не предопределил, чему быть в случае каждого конкретного человека» — одних Он создал ко спасению, а других к погибели. И вновь, как часто у Кальвина, попытка насытить волков и оставить целыми овец. «Бог сердечно желает всеобщего спасения [и] призывает всех к познанию Своей истины». Но вместе с тем Он сердечно желает вечной гибели тех, кого сотворил не для чего иного, как для гибели, — тех, кого Он прежде сотворения мира полностью лишил всякой возможности прийти к познанию Его истины и обрести спасение. «Бог сердечно желает всеобщего спасения» — и проклятия большинства людей! Богу угодно беспричинно обречь на вечную гибель многих из тех, чьего спасения Он «сердечно желает». Для чего? Вероятно, чтобы подтвердить логичность размышлений Кальвина.
Кальвин прибегает к подобным ухищрениям, истолковывая те места, где говорится, что Христос умер за все человечество. К примеру, по его мнению, Иоанн (1 Ин. 2:2) не имел в виду, что Иисус подлинно является умилостивлением «за грехи всего мира». Нет, он имел в виду только то, что Он есть умилостивление за грехи избранных, где бы в целом мире они ни оказались и в какую бы эпоху ни жили на земле. «...Цель Иоанна— показать, что умилостивление является общим достоянием для всей Церкви. Говоря обо всем мире, он не подразумевает в том числе отверженных, но называет тех, кому надлежит уверовать, равно как и тех, кто рассеяны по всему миру. Ибо тогда становится очевидной благодать Христова, когда она возвещается как единственное подлинное спасение мира». (Calvin, Commentaries on the Catholic Epistles, p. 173.)
Должно быть, для читающих Послание Иоанна потрясающим откровением явилось, что Иисус Христос есть умилостивление за грехи избранных всех частей света и всех эпох. Какая нелепость! Конечно, простые слова Иоанна необходимо должным образом «истолковать». Богословие Кальвина требует ограниченного искупления. (Во введений к «Наставлению» [издание Eerdman] Джон Мюррей пишет: «Одним словом, Кальвин дает богословское толкование». Это справедливо, но в том смысле, какого Мюррей в свои слова не вкладывал. Прискорбно, что богословие Кальвина не было основано на толковании.)
Хотя многие кальвинисты соглашаются с тем, что учение это носит явно небиблейский характер, ограниченное искупление остается основным догматом богословия Кальвина. Существует «Пять столпов кальвинизма», а не четыре. Однако кальвинисты, приверженцы догмата ограниченного искупления, не имеют морального права убеждать человека в том, что Христос умер лично за него. Ибо, согласно их богословскому учению, такое утверждение может быть верным, а может не быть; и в большинстве случаев оно неверно.
Кальвинисты, отвергающие ошибочное учение об ограниченном искуплении, будучи ближе к Писанию, соответственно менее логичны в рассуждениях. Совершено непоследовательны умеренные кальвинисты, отвергающие ограниченное искупление и вместе с тем отстаивающие безусловное избранничество. К чему было Иисусу брать на Себя грехи людей, у которых не было возможности обрести прощение и которые были обречены по Божьему предопределению на вечную гибель? К чему было Богу приносить в жертву Своего Сына за людей, которых Он не любит и не желает спасти? И как может Бог любить тех, кого Он умышленно сотворил не для чего иного, как для вечного отчуждения от Себя? Непонятна «любовь», которая создает людей для гнева. Если же, как утверждают некоторые «кальвинисты», отвержение не является предопределением (что невозможно при безусловном избрании), как может Бог любить тех, кого просто «обошел», спасая людей, не более достойных Его милости? Бог, «прошедший мимо» толпы беспомощных грешников из простого безразличия, похож на левита из притчи Спасителя. Если нам возразят, что грешники оскорбили Бога и недостойны Его милости, зададим вопрос: не наказывал ли Спаситель любить врагов и прощать оскорбивших нас? Спросим также: уподобимся мы Богу, любя, прощая и ища примирения, или же не будем подобны Ему (Мф. 5:43-48)? Только потому человек, ставший жертвой разбойников, мог рассчитывать на помощь доброго самарянина, что тот имел дух любви и братолюбия. Только потому грешники могут рассчитывать на милость Божью, что Бог есть любовь. Бог есть любовь, и поэтому Он предал Иисуса позорной смерти на Голгофе в умилостивление «за грехи всего мира». Вина непокорных тем больше, что Иисус предал Себя «для искупления всех», и Бог желает, чтобы никто не погиб, но чтобы все пришли к покаянию и к познанию Его истины и спасающей благодати.
Чефер, отвергающий учение об ограниченном искуплении, молчаливо признает, что соглашаться одновременно с неограниченным искуплением и с безусловным избранничеством непоследовательно.; «Для приверженцев неограниченного искупления кажущаяся несправедливость наказания, постигающего [отверженных] после того, как Христос понес это наказание, является еще одной тайной, которой не может разгадать ограниченный разум». (Lewis Sperry Chafer. Systematic Theology, Vol. Ш, p. 188.) Но нет никакой «тайны» и непоследовательности для тех, кто признает, что Божья воля имеет два аспекта и что в Писании говорится и о неограниченном искуплении, и об условном избрании (в отношении отдельных людей). Можно быть последовательными (и не противоречить Писанию) только в том случае, если признать, что любовь, совершившая вечное искупление «за грехи всего мира», выражается в желании Бога всех привести к покаянию и спасти. Условное избрание является неизбежным следствием неограниченного искупления. «Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их... [поэтому] как бы Сам Бог увещевает чрез нас, от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5:19-20).
Поистине, как любят говорить кальвинисты, логика составляет ядро богословия Кальвина. Но логические построения основаны на совершенно неверной предпосылке о том, что Божья воля имеет единственный аспект. Таким образом, становятся неизбежными страшные противоречия, которыми изобилует учение Кальвина. Кальвинисты признают это, но оправдывают тем, что страшные парадоксы являются «тайнами», которых наш ограниченный разум не может разгадать. Представляется странным, что те, кто хвалится «логикой» богословия Кальвина, с такой готовностью соглашаются со всеми невероятными противоречиями. Печально, что кальвинисты с готовностью принимают многочисленные изощренные толкования простых, понятных слов в Священном Писании.
Нетерпимость Кальвина по отношению ко всем, кто ставил под сомнение правильность его утверждений, не была простым свидетельством тщеславия; в этом выражалось его искреннее отношение к «Наставлению в христианской вере»: «Я не смею слишком ревностно выступать в защиту этой работы и говорить о том, как полезно ее прочесть, чтобы не создалось впечатление, что я излишне превозношу собственный труд. Однако могу пообещать, что эта работа явится своего рода ключом для всех детей Божьих к верному пониманию священной книги... И поскольку мы должны признать, что всякое истинное и здравое учение исходит от Бога, я осмелюсь высказать свое мнение об этой книге и признаю, что эта книга Божья, а не моя». (Calvin, The Institutes of the Christian Religion, p. 22 f.)
Мы не будем ставить под сомнение искренность Кальвина, полагавшего, что «Наставление» является исчерпывающим и безошибочным выражением священной истины, а также незаменимым ключом к пониманию Писания. Но мы отказываемся признавать, что разделять его предположение мудро. Вызывает сожаление, что на протяжении четырех столетий многие воспринимали «Наставление» Кальвина не просто как богословскую систему, но как своего рода эталон, по которому можно судить о правильности всякого толкования и учения. Подобное отношение препятствует объективному изучению Священного Писания и созданию подлинно библейского богословия. «Если учение и свидетельство не согласуются с этим словом, в них нет света».
Но нужно воздать должное Кальвину за его стремление всегда быть «исполнительным и искренним в деле Господнем», за его горячее желание ввести людей во свет священной истины как он ее видел. Ревностно относившийся к славе Божьей и не терпевший самонадеянности «нечестивых в святом месте», которые торговали душами людей, присваивая себе принадлежавшее Богу, Кальвин усердно трудился над толкованием Писания и, главное, отстаивал правильность учения о владычестве Божьем, о владычестве как он его представлял.